(no subject)
Oct. 13th, 2015 12:37 am( Read more... )
Картина очень занятная. Что имел в виду Рубенс, я не знаю, и еще менее того - как ему позировали. С конями! Амуров я пропустила, и так каша. Женщина в середине выглядит вполне смирившейся со своей участью; похитители деловиты и дружелюбны, в их выражениях и позах нет никакой агрессии и вообще ничего личного - по выражению Лоренца, не больше злобы, чем у человека, полезшего в холодильник за ветчиною. Бронированный брюнет выглядит так, как должен бы Бриан де Буагильбер (эту картину я тоже много рассматривала за детскими болезнями; надо сказать, что смысл происходящего был в полной безопасности, и озадачивало, в каком смысле эти взрослые тетки - дочери)
Это известная картина, она была в альбоме "Красота человека в искусстве" (поднимите руку все, кто смотрел этот альбом все три ОРЗ за зиму, когда не читал энциклопедию, и рисовал, подложив его же на колени), и репродукции встречаются часто. Привычка вызывает счастье,
Как выясняется экспериментально, реализм классической живописи довольно условен. Например, на стоп-кадрах Doctor Strangelove никаких рефлексов, отблесками отделяющих подбородок и челюсть от тени на шее под ними, как у Караваджо и Джентилески, камера не регистрирует. Кадр выбран для развлечения любителей Кубрика и защиты от любителей анатомии.
Фрески пишут быстро, пока не свернулось, и поэтому особенно заметно, что автор знает, что делает. Эту копию я бросила на половине, потому что не умею без цвета сохранить разрешение планов.
( Это не Гэндальф с неопределенным эльфом, а пророк Езикииль с ангелом. Я думаю, что ангелом. )
Почти все лица в Сикстинской росписи Микеланджело анатомически перекошенные. В основном для компенсации ракурса и расстояния, а иногда для выразительности. Причем методы этой выразительности скульпторские, эллинистические. Раздвинуть брови, усилить надбровные дуги, всякое такое. Глаза у Дельфики для удивления широко расставленные.
( а еще у нее три передних зуба. Я пытатась сделать два или четыре - все выражение совершенно портится )
Пророк Иоэль, о котором мало что известно, у Микеланджело странный: чисто выбритый, с несколько брезгливым выражением и какой-то синькой в руках. Явно имелся в виду какой-нибудь ушлый патрон, циничный человек возрождения. На пророка он не похож, а вот на сделанный коллегой до моего рождения карандашный портрет моего дедушки-инженера, очень даже. Особенно ртом. В моем рисунке это сходство сохранилось, а вот со лбом и глазницами фигня какая-то.
Юдифь я рисовала из-за Хануки, а вспомнила про нее из-за sthinks с ее тематическими галереями, и по-видимому вследствие ассоциации без атрибуции получилось похоже на Лену.